Священный остров Вайгач — Идолы Хэбидя-я
Расположение на карте
Координаты: Широта 70.457078 — Долгота 59.060244
Фотографии
Дата публикации: 19.10.2018 Просмотров: 101
Категория: Разное
Регион: Ямало-Ненецкий АО
Описание:
Священный остров Вайгач — Святилища с идолами
Более тысячи лет Вайгач был священным местом для ненецкого народа и племён, населявших Европейский Север до них – легендарного народа «сихиртя».
Скандинавские поэты (скальды) называли остров Вайгач и Югорию одним именем – Иотунгейма и считали населённым магами и чародеями. «Хэбидя» Я называли его самоеды, а поморы упрощенно – Хабидея (Священная Земля).
Вайгач издавна считался у самоедов священным местом, главным жилищем их богов. Английский мореплаватель Бурро, посетивший в 1556 году на острове Вайгач, видел на его северной оконечности четыреста двадцать идолов, сгруппированных вокруг большого истукана “Весако” с семью лицами. Против Болвановских идолов на выступе материка также находилось 4 каменных и 356 деревянных идолов. По словам очевидцев, океанийские идолы Мораи совершенно похожи на идолов самоедских. В 1594 году голландец Най вновь видел “мыс идолов”, который получил от русских название “Болванский нос”. Мореплаватель штурман Иванов, приставший к Вайгачу в 1824 году также обнаружил эти причудливые изваяния. После того они были повалены и сожжены ревностными миссионерами, которые водрузили на высшей точке мыса крест...
Долгие века, вплоть до советского времени, остров Вайгач не заселялся. Здесь находились почти все самые главные святилища ненецкого народа. Вайгач был для самоедов (так раньше было принято называть ненцев) своеобразной меккой. На остров, преодолевая опасный пролив Югорский Шар, приезжали, хоть раз в жизни, молиться богам и совершать жертвоприношения. Они так его и назвали – Хэбидя Я, Святой остров. Это был единственный в Арктике и, возможно, в мире сакральный остров, где никогда никто постоянно не жил. Богов на Вайгаче у ненцев было много, но главные Старик (Вэсако) и Старуха (Хадако) закрепили за собой южное и северное побережья. У Старика и Старухи были дети и внуки, поэтому святилища, посвященные им, разбросаны по всему острову.
На причудливо оформленном природой южном Болванском мысу находится пещера с двумя выходами, рядом с которой был найден идол с семью лицами — Вэсако. А на севере изготавливать идолов не понадобилось — огромный камень на верхушке скалы очень похож на голову старой ненки – это Хадако.
До ненцев, которые пришли сюда, как считают ученые, где-то после 12-го века, островом владели другие северяне — печеры и сиирти. Их-то и вытеснили зауральские самоеды, которые сначала появились на материке в районе пролива Югорский шар, обосновались там, а потом сделали Вайгач своим святилищем, переработав, правда, кое-что из культов предшественников под себя. Так, в борьбе народов за это место под суровым солнцем Севера, сложилась уникальная культура острова Вайгач.
Интересно, что свидетельства о культуре Вайгача появляются примерно в 16-м веке в записках западноевропейских мореплавателей, которые в то время предпринимали попытки поисков северо-восточного прохода в Китай и Индию через моря Северного Ледовитого океана.
В 16-м веке англичане предприняли несколько походов на Север для установления нового торгового пути, а в самом конце века к этому процессу подключились голландцы. До нас дошло подробное описание экспедиции Вильяма Баренца, сделанное одним из ее участников Херритом де Вейром. В нем есть и путевой дневник, и рассказ о ярких событиях, например, о трагической встрече с медведем, и описание внешнего вида, поведения и предметов культа аборигенов. Опираясь в том числе и на эти описания, ученые сегодня делают вывод, что во второй половине 16 века начался заключительный этап смешения кочевых народов-оленеводов Западной Сибири — монгольского типа, называемого «короткоголовыми» по форме голов их идолов, и 'северных морских охотников, которых принято назвать гипербореями' – у них идолы были длинноголовыми. Следы этого смешения хорошо видны сегодня в памятниках острова Вайгач.
17-й век ознаменовался снижением иностранного присутствия в районе Вайгача – русское правительство боялось, что иностранная торговля слишком распространится по нашему Северу и выйдет из-под контроля государства, поэтому морской путь для иностранцев на Югорский шар был закрыт.
В 19-м веке не только географические, но и этно-культурные описания Вайгачского ареала продолжаются, исследователи подробно записывают свои впечатления о быте, верованиях, традициях самоедов и, конечно, их культах на острове Вайгач. Правда самоеды никогда не называли Вайгач Вайгачом, и откуда пришло это название, им было неизвестно. Сегодня ученые отмечают, что оно могло быть дано острову голландцами, т.к. остров вполне можно было назвать «вратами ветров» — waaiengat, или оно произошло от ненецкого “вай хабць” – “земля смерти”, или от ненецкого же “вайгач” – наносной, намывной, низменный.
1986 году провела свой первый сезон Морская Комплексная Арктическая Экспедиция (МАКЭ) под руководством П.Боярского, которая до 2010 года работала на острове Вайгач почти ежегодно. По результатам этой огромной работы была издана монография “Вайгач. Остров арктических богов”.
будущее-арктики.рф
# # # # #
Остров Вайгач — эпицентр ненецкой сакральности, воспроизводящей архетип мировой горы, окруженной водами первобытного океана. Это — полюс мира, персональным, антропоморфным воплощением которого является женщина — «столп и утверждение истины» ненецкого народа, его «богоматерь державная». Подобно священному царю-космократору она представляется держательницей мироздания, тем основоположным краеугольным камнем, на котором зиждется весь традиционный священный уклад и строй жизни ненцев. Будучи ипостасью северного полюса, женщина облечена всей полнотой мифопоэтических значений и смыслов, связанных с областью центра мира, в котором совершается переход от посюстороннего к потустороннему. Отсюда проистекает и особое восприятие женщины как существа нечистого, внушающего мистический страх и ужас своей причастностью изнаночному пространству северной полюсной сакральности. Петрографическим символом центра ненецкого космоса является остров Вайгач с его центральным святилищем Неве-Хеге (Мать богов или Мать-идол), в земном ландшафтном облике и ритуально-мифологической семиосфере которого представлены «сумма теологии» ненцев, их метафизическая доктрина. Все исследователи сакральных древностей острова единодушно распознавали в архитектонике священной скалы Неве-Хеге, рассеченной вертикальной расщелиной, «знак женского пола», «женскую утробу». Художник А.А. Борисов, побывавший на этом святилище и запечатлевший материнское лоно Неве-Хеге в рисунке «Главная самоедская святыня на острове Вайгач», оставил замечательное описание обряда жертвоприношения Матери богов. А.А. Борисова поразило то, что на главном святилище ненцев гораздо меньше идолов и остатков жертвоприношений, чем на других священных местах. Ненец, сопровождавший художника, «пояснил, что здесь приносить в жертву домашних оленей нельзя.
Здесь дом Хая (бога) и сюда можно приносить только голову ошкуя (белого медведя), да голову «дикаря» (дикого оленя). А с тех пор, как много стало людей на Вайгаче, дикари перевелись, — ну, значит, и ходить сюда нельзя.
Вне зависимости от места расположения и функционального назначения культовые объекты ненцев (константные и окказициональные) имели единую конструктивную основу. «Будучи единообразными по характеру и основным компонентам, священные места ненцев различались по деталям». Конструкция жертвенного комплекса включала в себя два элемента: камень и дерево. Использование этих материалов для устройства священных мест этнографы традиционно связывают с культами камня и дерева. Последователи «культового» подхода к сакральной деятельности человека весь окружающий мир, важнейшие его элементы (землю, воду, камень, дерево и т. п.) объявляют предметами почитания, объектами культа. Подобный подход исходит из глубокого ошибочного представления о том, что древний человек поклонялся самому веществу природы, одухотворял и одушевлял его. В «культовой» концепции происхождения священных мест человеку усваиваются функции Творца, который лишь один обладает исключительной способностью одухотворять созданный им тварный мир. Важно отметить, что в религиозно-мифологической традиции ненцев сакрализации подвергались не камень и дерево как таковые, а та высшая реальность, знаком, феноменом, моделью которой они являлись. «Не следует забывать, что для религиозного человека «сверхъестественное» неразрывно связано с «естественным», что Природа всегда выражает нечто, находящееся в высшей сфере. Как мы уже отмечали, если священному камню поклоняются, то это потому, что он священный, а не потому, что он камень; именно священность, проявившаяся через образ бытия камня, открывает его истинную сущность». Конструкция культовых сооружений ненцев из камня, дерева или их комбинации воспроизводила образ «мирового дерева» как универсальной концепции устройства Вселенной. Космологические функции ненецких святилищ ярко прослеживаются в облике антропоморфных деревянных идолов, имевших трёхгранную форму и изображения семи лиц. Конструкция жертвенного комплекса, открытого Г.Ю. Вербовым в северной части полуострова Ямал, состояла из груды камней и воткнутой в неё лиственницы с семью зарубками. Там же, на Ямале, Б.М. Житковым было обнаружено святилище, состоявшее из семи групп деревянных идолов. В центре каждой группы стояла сухая лиственница.
Таким образом, конструкция ненецких жертвенных комплексов, основанная на символике сакральных чисел (3 и 7), раскрывает их связь с космологическими схемами, с «математической» моделью мира. Более того, описывая семичастную конструкцию святилища ямальских ненцев, Б.М. Житков отмечал родовой характер организации ритуальной деятельности, когда каждая из семи групп идолов, образующих священное пространство, «считается местом поклонения отдельных родов самоедов» (там же). Следовательно, конструкция этого святилища и особенности его ритуального функционирования позволяют говорить о соположении космологических схем, описывающих устройство мироздания (семь миров), и социальных структур (семь родов). Соположение ненецкой космогонии и социологии, прослеживаемое в организации сакрального пространства, свидетельствует о той важной роли, которую святилища и священные места играли в ритуальной и повседневной жизни ненцев.